Однажды, сразу после Первой мировой войны, Черчилль прибыл во Францию; в программу визита входило выступление с речью на французском языке. Но аудитория понимала докладчика с трудом, так что пришлось звать переводчика. Тот потрудился на славу — обильно сдобрил выступление цветистыми оборотами. Зал разразился аплодисментами. Черчилль смутился: кому рукоплещут эти люди — автору речи или автору перевода? Однако британский гость быстро пришел в себя и обратился к переводчику на французском: «Месье, это было великолепно. Пока не услышал вашу версию, я не понимал, настолько эпохально то, что я написал. Разрешите вас обнять и расцеловать». Аплодисменты перешли в овацию.